Сказка о мёртвой царевне и о семи богатырях

Мультипликационный фильм по сказке А. С. Пушкина. Новая жена царя хочет избавиться от своей падчерицы и отправляет её в лес на верную гибель. Царевна находит приют в лесной чаще у семи богатырей. Царица, узнав об этом, решает обманом отравить её… 

Показ приурочен к 125-летию патриарха советской мультипликации Ивана Петровича Иванова-Вано. 

Из воспоминаний Ивана Иванова-Вано: 
Как это часто случается в искусстве, следующий мой замысел выплыл откуда-то из глубины воспоминаний, из детства, когда у меня, семилетнего мальчугана, был свой театр, который я устроил дома, на лежанке русской печки. В этом театре я был и режиссёром, и актёром, и художником. Сам мастерил персонажи и рисовал декорации, был механиком и осветителем своей маленькой сцены, сам читал тексты сказок и говорил за всех лиц своей «труппы». 

«Театр» давал представления только на рождественские праздники. Мне вспомнилось, что в репертуаре моего «театра» помимо других сказок была и постановка «Сказки о мёртвой царевне и о семи богатырях». 

И я вдруг подумал: ведь ставил же я тогда эту сказку, играл её с увлечением и фантазией, а вот сейчас, уже взрослый, работая в волшебном искусстве мультипликации, избегаю её! И я взялся за постановку пушкинской сказки. Представьте себе: всё то, что было лёгким для мальчика в семь лет, стало страшно трудным для опытного художника. 

Я рассматривал это произведение Пушкина именно как волшебную лирико-драматическую сказку. Все её герои были поэтически приподняты. Особенно богатыри, в которых я видел былинно-эпическую силу. Волшебной была и вся обстановка, окружающая действующих лиц: тёмные дремучие леса с кряжистыми вековыми деревьями, чудесные раздольные поля, высоченные хоромы злой царицы, величественная гридница богатырей. 

Мы говорили себе: фильм должен быть поэтическим. К этому нас обязывал самый стиль Пушкина, романтическое содержание его сказки. Вместе с Л. Мильчиным мы долго выбирали, кого именно – Васнецова или Билибина – взять за пример в изобразительном решении сказки. В конце концов остановились на Васнецове. Нет, мы не хотели ни копировать, ни подражать. Мы заимствовали только его дух, умение разрабатывать сказочные темы, особое понимание прекрасного в народном искусстве.