«Чёрный ворон» поётся здесь по-французски, «Тонкая рябина» – по-английски, однако же концерт этот – русский, и одна из первых, задающих тон спектаклю фраз «русские буквы надо писать так, как будто это гвардейцы на смотре». Принадлежит она, впрочем, не Лескову, а драматургу проекта Валерию Печейкину.
«Левша» – вторая после «Нормы» постановка Максима Диденко, заставляющая восхищаться Евгением Стычкиным и сожалеть о том, насколько это недооценённый актёр. Да, он и есть Левша; не как у Лескова, с маленькой буквы, один из сонма живущих на бескрайних просторах страны мастеров без имени собственного, пропитого и забытого, а именно что Левша. В очередь со Стычкиным эту роль играет Александр Якин, и я слышал много лестных слов о его работе, но мне выпал первый состав, Стычкин и Диана Вишнева (другая исполнительница очеловеченной Диденко Блохи – прима Музыкального театра им. К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко Ксения Шевцова), и я был счастлив тому, что два театральных часа превратились в почти непрерывный диалог с большим артистом.
Диалог – не красное словцо; сказовым Левшой Стычкин станет ближе к финалу, надев парик, придающий ему смешное сходство с Евгением Мироновым.
До поры же он – простой монтировщик, которого по счастливому случаю взяли на работу в модный театр (спас от провала «Горбачёва», где что-то замкнуло-закоротило, и зал было собрался разойтись, не досмотрев, но выручили золотые руки).
Выходит монтировщик на сцену до начала спектакля, пока публика рассаживается, и начинает рассказ про себя – как строгий отец писать учил; слова про «буквы-гвардейцы» – из него. Смотрит в глаза сидящим в первых рядах; задаёт вопросы – не то чтобы ожидая ответ, такой интерактив не предусмотрен, но ощущение, будто никакой это не актёр, а реальный рабочий сцены и говорит напрямую с тобой, спонтанно, не печейкинский текст выдавая – стопроцентное.
Я не знаю, как он это делает, не прячась за гримом и профессиональной лицедейской техникой;
и незнание это – редчайшая эмоция, которую можно испытать в театре. Выходы монтировщика, перемежающие «номера», что следуют канве лесковской повести – самое ценное и живое, что есть в спектакле.
Сказать, что Вишнева танцует Блоху – преуменьшить её драматическое искусство, которое очевидно и в лёгких бессловесных обменах взглядами с заботливым Левшой-монтировщиком, и в финальной «русификации» героини: из точёной, как в сказке Андерсена, балерины – в бабу в телогрейке, заводящую надрывную русалочью песню.
2021-й – год неожиданных появлений балерины на сцене и в кино:
за месяц до апрельской премьеры «Левши» в прокат вышел экспериментальный фильм Андрея Сильвестрова «Слепок».
По сюжету «Левши» Диденко мчит на всех парах, и сценография Марины Трегубовой, превратившей Русь-матушку в чёрную гору-погост с троном на вершине, ему в помощь.
До горы – авансцена у белого экрана, заморский бал, на который с корабля попадает император Александр Павлович;
большинство танцовщиц в шуршащих, словно из бумаги пошитых платьях и шиньонах из сахарной ваты – мужчины; так, видать, за границей принято (целую россыпь предрассудков невыездного русского человека о Европе герой Стычкина выдаст во второй половине спектакля, аккурат к ещё одному балу – маскараду сексуально девиантных монстриков).
И тем, и сем удивят английские плясуны-затейники гостя, но сильнее всего приглянется ему Блоха, которую и увезёт на родину. Где чудо-игрушка после смерти Александра I едва не сгинет, но попадёт-таки в поле зрения Николая I (обоих царей в эластичные карикатуры превращает Гурген Цатурян) и отправится в сопровождении казака Платова (Роман Шаляпин в очередь с Данилой Гнидо) к тульским умельцам. Ну да вы всё знаете, если не по школьной программе, то по фильму Сергея Овчарова. Только Овчаров ставил фольклорный фарс, а Диденко апеллирует к эстрадному шоу, демократичному как на Бродвее. И музыка частого соавтора Диденко Ивана Кушнира – почти палимпсест, где сквозь бодрость заморских песен пробивается тоскливая мелодия «Что стоишь, качаясь, тонкая рябина...».
Избытка смыслов «концертное исполнение» не предполагает, но и пенять на Диденко, мол, прошёлся по верхам, не годится.
В «Левше» есть один лишь кажущийся чисто развлекательным фрагмент, точно определяющий всю текущую государственную политику страны чищенных кирпичом ружей.
Это клоунада власти, затевающаяся на сцене после кончины Александра Благословенного; чехарда, в которой жеманницу Елизавету Алексеевну (Наталья Ноздрина) сменяет прыткий Ильич (Роман Аптекарь), за усатым тараканищем Сталиным (Марк Вдовин) павами выступают влюблённые супруги Горбачёвы, Михаил Сергеевич (Виталий Довгалюк) и Раиса Максимовна (Иван Злобин). (И без «мелкоскопа» нетрудно рассмотреть в работе Диденко внутритеатральную игру – отсылки к другим спектаклям Театра Наций, «Му-Му», «Красное колесо», «Сказка про последнего ангела», «Горбачёв», но об этом я уже писал в другом тексте про «Левшу»).
Всем, кроме ныне здравствующего первого и последнего президента СССР, одна дорога – в люк. Но и в зал национальной славы – как бы потешно каждый ни выглядел.
Всё это очень похоже на бредовый музей,
созданный Кареном Шахназаровым в перестроечном шедевре «Город Зеро»: в 1988-м он воспринимался полным абсурдистским гротеском, сегодня стал реальностью, которую Диденко своей данс-фантасмагорией практически документирует. В том музее на равных чествовали революционеров и агентов охранки, Махно и Ягоду, первых исполнителей рок-н-ролла в советском городе Зеро и винтивших их комсомольских активистов (попутно без стеснения записав в герои России и троянского царя Дардана, и римских легионеров, и гунна Аттилу).
«Левша» – тоже про это «русское величие», уравнивающее палачей и жертв в одном хороводном кружении.
А чьей жертвой стал левша, одним именем и не определить; «привезли в одну больницу – не принимают без тугамента, привезли в другую – и там не принимают, и так в третью, и в четвертую – до самого утра его по всем отдаленным кривопуткам таскали и все пересаживали, так что он весь избился». У Диденко Левша буквально сливается с землёй. С русской землёй. С Русью. «Я тебя породила, я тебя и убью».
© Фотографии Иры Полярной предоставлены пресс-службой театра